Глава шестая.
В ДОМЕ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ СМИТ
О вы, друзья, как ни садитесь…
И. Я. Крылов
Раньше сядешь — раньше выйдешь.
Народная мудрость
Нежаркое октябрьское солнце, малопригодное для отопления, способное разве что заставить нехотя щуриться, облизывало невысокие каменные здания, выстроившиеся в парадную шеренгу на типично британской улице. Почти в самом её конце, мало чем отличающийся от своих братьев, толпившихся поблизости, стоял сказочный домик с надписью «Дом, который построил Смит». По другую сторону входной двери красовалась ещё одна табличка: «Памятник молдавской архитектуры. XV век» — объект постоянных острот недалёких жителей посёлка, о чём свидетельствовала свежая порция краски справа от римских цифр. Задняя часть дома смотрела окнами в небольшой яблоневый сад. «Michurin Garden». Ранней осенью, когда ветви яблонь клонились под собственным весом, яблоки можно было собирать прямо из окон второго этажа.
Но сейчас окна были наглухо закрыты и задёрнуты плотными шторами. Поэтому, когда Фёдор наконец то очнулся, разобрать, какое сейчас время суток, не было никакой возможности. Он приоткрыл один глаз, заметил какую то смутную тень и тихо спросил:
— Кто здесь?
— Просыпайся, Фёдор, трибунал проспишь. Шютка! Ты в доме агента Смита. Сейчас десять часов утра, 24 октября, если вдруг тебе интересно.
Отвечавшего Фёдор узнал только по голосу — увидеть его он пока так и не смог, поэтому в голосе его послышалась некая неуверенность:
— Пендальф?
Это и в самом деле оказался Пендальф собственной персоной. Он сидел на кровати Фёдора, покуривая гаванскую сигару.
— Да, я здесь. Свезло тебе, Фёдор. Ещё немного, и в твоём доме заиграла бы музыка, но ты бы её не услышал. Дорогой мой хобот!
Федор внезапно вспомнил об их давней договорённости:
— Чё за ботва, Пендальф? Ты чего стрелу зади намил?
— Извиняй, Фёдор. Попал в пробку… — он многозначительно выпустил пару зашибенных колец и уточнил: — Штопором. — В голосе Пендальфа явно не прослеживалось ни малейшей вины за те передряги, в которые он втянул Фёдора.
Карапуз не знал, как бы ему покорректнее намекнуть старику, что он в общем и целом — редкостная скотина. Он смотрел на старика, пообещав себе ни за что не отвести на этот раз взгляда, — в конце концов, пусть знает собака, чьё мясо съела!!!! Интересно, о чём это он вообще сейчас думает???
G
…Пендальф висел на дыбе и старался не замечать гнусной хари предателя Сарумяна.
Тот бродил из угла в угол просторного подвала конспиративной дачи, с любовью приспособленного под камеру пыток, и все пытался придумать что нибудь похлеще для бывшего приятеля. Его белоснежный халат был здорово забрызган кровью, капли остались даже на бороде. Он бродил между стеллажами, выбирая то одно, то другое замысловатое орудие, но каждый раз откладывал их в сторону. Надолго остановившись у одной из полок, он взял в руки обрез дробовика. Со значением посмотрел на Пендальфа, потом снова на дробовик, с сомнением покачал головой, снова перевёл немигающие глаза на пленника, взвесил обрез в руке и с сожалением вернул его на место, подхватив вместо ствола внушительных размеров бейсбольную биту.
Глядя на эти приготовления, Пендальф только кривился:
— Сколько тебе дали, Сарумян? Налоги со взятки, поди, не заплатил, волчара позорный?
Сарумяна, как показалось, эти слова взяли за живое:
— Обидеть хочешь? Да? А ведь мы хотели тебя партнёром в долю взять…
Отринув последние сомнения, Сарумян положил обратно бейсбольную биту, опустился на левое колено и кряхтя вытащил откуда то из дальнего угла бензопилу. Проверил бачок, дёрнул за ручку, потом ещё раз и ещё. Пила никак не желала заводиться — Сарумян остервенело дёргал стартер, а Пендальфа уже было не остановить:
— У Саурона нет партнёров. Только шестёрки. Ох, не один из вас будет землю жрать, все подохнете без прощения!!!
У Сарумяна зарделась левая щека, лоб покрылся испариной, а бензопила все не желала заводиться.
— Да уж, Дружба Дружбой, а Хускварна то получше будет, — паясничал Пендальф.
— Ну ты хам… — Сарумян отшвырнул бесполезную пилу и снял с полки сувенирную катану.
В этот момент Пендальф потерял сознание, седая голова безвольно повисла, слюна тонкой струйкой сбежала по безжизненному подбородку.
Сарумян издал какой то неподобающе несерьёзный вопль радости и принялся кривляться с мечом в руках на фоне обмякшего Пендальфа, фотографируясь на допотопный «Полароид»…
G
Пендальф продолжал недвижно сидеть на краю постели и отсутствующим взглядом смотрел сквозь Фёдора. Сигара, прилипшая к нижней губе, давно уже догорела, потихоньку начали заниматься усы и борода.
Когда в комнате запахло палёной нутрией, Фёдор смекнул, что происходит что то недоброе, и прицельным ударом в челюсть выбил окурок изо рта Пендальфа:
— Пендальф, окстись!
По конски вздрогнув всем телом, старикан принялся сбивать пламя с бороды. Спасти удалось немногое.
Оглядевшись по сторонам, Пендальф виновато посмотрел на карапуза и признался:
— Сморило, блин…
За дверью послышался какой то шум, и в комнату влетел Сеня. Гигантским прыжком, которому позавидовала бы добрая половина английской сборной по регби, он преодолел последние несколько метров и рухнул на Фёдора, заключая его в объятия:
— Фёдор! Фёдор Михалыч!
Фёдор еле выкарабкался из под навалившейся на него туши, но тем не менее нашёл в себе силы порадоваться встрече:
— Сеня, брат!
Приятель продолжал с восхищённым видом сотрясать его за плечи:
— Фёдор, ну ты дал!
— Сеня лично ставил тебе уколы! — усмехнулся Пендальф, указывая на раскрасневшегося от смущения карапуза.
Тот обернулся к старику и спросил:
— У меня это здорово получалось, правда, Пендальф? — Сеня изобразил, как именно он ловко вгонял иголку… Но Пендальф решил развить тему дальше:
— А потом несколько укрепляющих клизм. — Сё нины руки смущённо застыли в воздухе, а старикан продолжил: — И дело пошло но лад, правда, дружище? — Пендальф хохотнул, окончательно вгоняя новоиспечённого медбрата в краску.
Еле слышными шагами в комнату вошёл агент Смит. На первый взгляд, это был самый обыкновенный эльф с волосатыми ушами — типичнее не бывает. Но при этом он гордо носил пейсы, украшенные на концах колокольчиками, издававшими при каждом шаге мелодичный перезвон.
Пендальф привстал, всем видом выказывая уважение к хозяину дома, и представил его Фёдору:
— Кстати, познакомься с моим старинным приятелем — агентом Смитом.
— Добро пожаловать в реальный мир, Фёдор Сумкин! — шевельнув собачьими ушами, поприветствовал гостя несуразный эльф.
— Классно у вас бейцы звенят, мистер Смит, — попробовал завести беседу Фёдор, но тут же осёкся, испуганно уставившись на Пендальфа, зашедшегося истерическим смехом в углу комнаты. Агент Смит густо покраснел, фыркнул что то в меру раздражённое и вышел вон из комнаты
— Уел, уел ты его, Фёдор. Пять баллов!!! Давно я так не смеялся. Пейсы, мой юный несмышлёный друг, пейсы это называется!!!
G
Постепенно здоровье Фёдора пошло на поправку, он периодически выбирался из постели на прогулку. Первое время ему хватало сил только на то, чтобы самому дойти до отхожих мест, но вот сегодня он решил осмотреть дом, о заодно и сад, раскинувшийся за окнами.
Спустившись по широким каменным ступеням, он принялся бесцельно бродить среди деревьев, постепенно всё дальше и дальше удаляясь от дома, пока не набрёл на бассейн. У самого бортика стоял одинокий шезлонг. Фёдор направился к нему с явным желанием прилечь у водички, но, подойдя поближе, остановился как вкопанный!
В стильных солнцезащитных очках и плавках до колен по последней молодёжной моде, опустив ноги в воду, в шезлонге сидел… сам Бульба Сумкин собственной персоной!
Фёдор кинулся к родственнику и принялся душить того в объятиях:
— Бульба!
— Фёдор, мой мальчик! — Откровенно говоря, в глазах Бульбы радости было куда меньше, чем у его племянника.
Удовлетворившись лобзаниями, Фёдор с интересом приподнял толстую тетрадь, лежащую рядом с шезлонгом Бульбы. водя пальцем по строчкам, он прочёл надпись на обложке:
— «Краткий курс истории карапузов. Под редакцией Бульбы Сумкина». Ну, типа, круто. Много написал?
— Да не то чтобы. Но мне, собственно, торопиться некуда — я поначалу было уже домой засобирался. Но мне тут пенсию нехилую положили — монетизация льгот и всё такое. Плюс каждый день питательный бобовый суп. А если хорошо себя веду, дают симпатичного эльфа на ночь.
Фёдор уставился куда то вдаль — на макушки дальних деревьев. Он практически не слышал стариковской болтовни Бульбы. Он вежливо кивал головой, не вникая в смысл, и, когда родственник прекратил свой трёп, уныло вздохнул и выложил как на духу:
— В меня вот чего то на ностальгию пробило. Берёзку, что ли, обнять хочется. Или окушка поймать на удочку. У нас в речке вот такенный окунь берет но опарыша! Только место прикормить надо. Любишь это дело, Бульба?
Бульба вытаращил на племянника блеклые глаза и только и смог выдавить из себя:
— Да ты, я вижу, рыбаком вырос… Полным рыбаком… — он отложил тетрадь в сторону, поднялся с шезлонга, подтянул плавки и предложил:
— Пошли ка, племяш, поплаваем лучше! Не хочешь? Ну, как знаешь…
G
Когда Фёдор вернулся в дом, Сеня уже почти закончил упаковывать свои чемоданы. Вначале туда проследовала стопка порножурналов, затем несколько серебряных ложек и вилок. Опасливо оглядываясь по сторонам, он сдёрнул со стены старинные часы с маятником и, сунув их в чемодан, аккуратно прикрыл покражу своими драными портками — подальше от посторонних глаз.
Похлопав по еле закрывшейся пузатой крышке, он задумчиво почесал затылок:
— Так, что я ещё забыл?
Его размышления на эту тему прервал Фёдор, какой то развязной походочкой вошедший в комнату:
— Тю… Никак собрался куда, Сеня?
Стараясь не смотреть в глаза приятелю, Сеня отошёл к чемодану и с притворным вниманием принялся проверять замки.
— Домой пора. Предки уже волнуются.
— А я думал, ты на эльфов хочешь потаращиться, — удивился Фёдор.
— Ага, конечно… на них потаращишься… Сначала ты на них потаращишься, потом они тебя потаращат… — Он поискал нужные слова и продолжил: — Короче, я, типа, чё подумал — мы же не нанимались в такую даль переться? Прикинь, пацаны уже скучают. И ты уже в порядке. Может, к дому двинем, а? — Взгляд Сени не просил, он умолял.
Фёдор как то заметно посерьёзнел, внимательно посмотрел на друга и внезапно согласился с его доводами:
— А ведь ты прав, Сеня. Мы ведь подписались кольцо только до посёлка нести. Надо бы колечко участковому под расписку сдать. А потом рвануть домой. Ток у меня тут дело ещё одно есть. Ты погодь маленько, — он сорвался с места и бросился куда то на улицу.
Через парк он помчался прямиком к бассейну. Воровато оглядевшись по сторонам, достал из за пазухи сложенную вчетверо резиновую куклу и принялся её надувать.
Первые несколько минут дела шли неплохо, но чем больше выделялись резиновые округлости «воздушной бейбы», тем труднее становилось карапузу: набирая в лёгкие побольше воздуха, он выдыхал — и кукла слегка надувалась, когда же он попытался сделать вдох — кукла обмякала, зато надувался сам Фёдор.
Из за полупрозрачных занавесок в одном из окон второго этажа за потугами молодого карапуза наблюдали агент Смит и Пендальф.
— Пацан практически здоров. Если его потянуло на баб и свежий воздух — дела явно идут на поправку. — Агенту Смиту явно нравилось происходящее.
— Может быть, поздоровее кого найдём? — возразил Пендальф. — Смотри — худенький, щеки ввалились, во лбу жилка синяя бьётся…
— Зато резкий, как понос! Такому палец в рот не клади. Вмиг пронесёт!!! — Словно в подтверждение слов Смита Фёдор принялся остервенело рвать зубами пластиковый сосочек впускного клапана. Пендальф тоже невольно залюбовался энергией и тупостью молодости и сдержанно предупредил:
— Ничего другого в рот ему тоже не клади — от него можно ждать чего угодно. Нельзя терять момент — он после комы пойдёт, куда скажут.
Смит вяло засопротивлялся:
— Пендальф, он один не дойдёт. Правда, у него приятель есть, ничего такой парнишка. — Смит жеманно поправил причёску и продолжил: — А вот двое других — просто олигофрены карликовые, и враг не дремлет. Знаешь, что люди говорят? В чёрном чёрном королевстве, в чёрном чёрном городе, в чёрном чёрном доме, в чёрной чёрной комнате живёт чёрный чёрный старик в белом белом халате.
— Знаю я его. — Пендальф грязно и витиевато выругался. — Сарумян его фамилия, сын Вассермана. Заходил тут к нему намедни. Совсем из ума выжил, драться лез, склонял к сож… кхм… в общем, к сотрудничеству. Потом запер меня на какой то колокольне, — Пендальф понизил голос и, наклонившись к Смиту зашептал: — Кольцо ищет, придурок старый!!!
Лицо агента Смита вмиг стало серым, кулаки его сжались так, что на костяшках пальцев выступили белые пятна, а на воротничке — следы помады:
— Этого я больше всего и боялся. Значит, сканто вались они. Саурон и Сарумян. Пендальф, слушай, а они, часом, не родственники?
— Разве что сестры?.. — предположил тот.
Они подошли к огромной карте, занимавшей большую часть противоположной стены. Почти вся она была утыкана разноцветными флажками — где то более кучно, где то совсем реденькими группками.
Агент Смит, поморщившись, сорвал с карты жёлтый стикер, на котором кто то игривым почерком написал: «Сима, сладкий, не забудь купить молока!!! Целую. Твоя киска», скомкал её в руке и густо покраснел.
Откашлявшись, он ткнул пальцем куда то в скопление радужных флажков:
— С мордовских рубежей поступают тревожные сигналы. Мордовская хунта готовит акт агрессии. Кого бы ещё подтянуть на нашу сторону? Гномов? Или, наоборот, прибалтийские республики?
— Опасаюсь, быстро у них, как обычно, ничего не получится, — парировал Пендальф. — Думаю, придётся подписывать на дело людей.
Лицо агента Смита сморщилось, как будто он проглотил ведро прошлогодней клюквы.
— Людей? Этих жалких, ничтожных личностей, которые считают остальных тупиковыми ветвями развития? По моему, от них больше вреда, чем пользы. Я тебе напомню, как всё было, вечно с этими людьми геморрой один. Связался я с одним таким. Кличка Кызылдур, да ты его знаешь — упырь, который колечко притырил, хотя знал, что чужое брать нехорошо.
Агент Смит на мгновение прикрыл глаза, и воспоминания снова ожили в его голове, да так, что колокольчики в пейсах тревожно зазвенели.
«…Кызылдур шарил по карманам раненого Саурона — замочить такую важную шишку и ничем не поживиться он считал ниже собственного достоинства. Розовощёкий и подтянутый агент Смит подскочил к нему и дёрнул его за плечо:
— Нашёл чё? Дуй за мной!..»
Глухим голосом Смит продолжал рассказывать Пендальфу историю Кызлдура:
— Потом я привёл Кызылдура туда, где забабахали это кольцо, и где можно было спокойно от него отделаться. — Веки эльфа подрагивали — он снова погружался в далёкое прошлое.
«…в мартеновском цеху перед огнедышащей печью стояли агент Смит и Кызылдур, вглядываясь в бушующее жерло. Агент Смит направил на мнущегося возле топки Кызылдура пистолет и тоном, не терпящим отказа, скомандовал:
— В топку его, Кызылдур! В топку! Бросай!
Кызылдур зло оглянулся на Смита, не выпуская кольца из рук:
— Нет!
Смит принялся выцеливать запястье руки, сжимавшей кольцо, но Кызылдур опередил его, с сатанинским хохотом надев кольцо но палец и растворившись в воздухе но глазах агента Смита.
— Кызылдур! Сволочь!..»
Смит разрядил в пустоту всю обойму и на этот раз прежде, чем сознание услужливо вернуло его обратно в реальность. Он тяжело вздохнул и продолжил, словно старался хоть как то загладить собственную вину:
— Я ему всё объяснил, даже картинку нарисовал, но жадность фраера сгубила. Сунул Кызылдур кольцо в карман и был таков. Никому верить нельзя. Порой даже собственной жене.
Пендальф снисходительно похлопал расчувствовавшегося агента по плечу и как бы между прочим ввернул:
— Слушай, есть у меня на примете один толковый паренёк. Родом из Гондураса.
— Бомжа имеешь в виду? Ну что ж, лучше у нас всё равно никого нет. — Агент Смит был вынужден согласиться, что Пендальф, как всегда, грамотно выбрал момент, чтобы пролоббировать своего человечка…
Он подошёл к окну и задёрнул шторы, уже не увидев, как по улице, оглядываясь и постоянно переходя со стороны на сторону, шагает хорошо знакомый ему Баралгин. Тот старательно изображал из себя лицо нестандартной сексуальной ориентации, поминутно подходя к витринам и прихорашиваясь, а на самом деле пытаясь понять, нет ли за ним хвоста.
Дойдя до дома агента Смита, Баралгин резко нырнул в дверь.
Парой минут позже неторопливой походкой к той же самой двери подошёл юный и потому весьма розовощёкий эльф — Лагавас. Он постучал в дверь и замер в ожидании.
Секунд через десять он дёрнул за неприметную верёвочку справа от двери — где то в доме запел колокольчик, эльф улыбнулся и прислушался к происходящему за дверью, в надежде различить торопливые шаги хозяина.
Прошла почти минута, прежде чем он увидел кнопку звонка, аккуратно нажал пару раз — за дверью пропела какая то навязчивая до неузнаваемости мелодия, эльф закатил глаза к небу и, тяжело вздохнув, принялся ждать.
Ещё через пару минут он в ярости пнул по косяку кованым носком сапога — в доме резко и противно сработала милицейская сирена, Где то за спиной послышалось нетерпеливое сопение. Лагавас даже не успел оглянуться — не обратив на него никакого внимания, мимо прошмыгнул гном Гиви, открыл дверь ногой и без особых церемоний вкатился в дом. Лагавас понту ради помялся на пороге ещё пару тройку минут и тоже вошёл, аккуратно притворив за собой дверь.
G
В дальнем углу гостиной комнаты, обставленной в колониальном стиле, под тусклым торшером сидел Агроном и читал какую то книгу. Кажется, это была «Бхагавад Гита», хотя обстановка в гостиной располагала скорее к чтению приключенческой литературы. Картины, развешенные на стенах, вполне могли сойти за иллюстрации к романам Жюль Верна, а разные заморские диковинки, заполонившие все стены, углы и даже потолок комнаты — чучело гигантской панды, заспиртованная голова йети, коллекция скальпов индейцев и прочие артефакты, способны были вызвать приступ неконтролируемой ярости у любого, даже самого безобидного гринписовца.
На журнальном столике неподалёку от Агронома лежали порядком проржавевшие обломки меча.
Когда в комнату вошёл Баралгин, Агроном не удостоил его появление даже кивком головы, и только когда назойливый посетитель подошёл к нему и заглянул в книгу, нехотя оторвался от чтения.
— Местный, что ли? — завёл разговор Баралгин.
— Нет, я не здесь родился, — словно отмахиваясь от назойливой мухи, ответил Агроном.
— О где?
Любитель древнеиндийских эпосов не был поэтом, но рифму подобрал легко и непринуждённо, да не одну, но решил на всякий случай не зарываться:
— Где где… в Караганде.
Баралгин же в свою очередь не блистал ни умом, ни сообразительностью, потому сарказма не оценил, приняв все за чистую монету.
— А я, наоборот, из Гондураса. В тамошнем ГУВД числюсь. Опером.
Агроном, оценив интеллектуальный уровень надоедливого гостя, окончательно потерял интерес к нежданному собеседнику и углубился в чтение. Баралгин подошёл к журнальному столику, сграбастал обломок меча и принялся разглядывать раритетный «дырокол»:
— Железяки какие то… Хреново они тут экспонаты содержат… — Он зачем то послюнявил палец и чиркнул им по краю лезвия. На пальце моментально набухла здоровенная алая капля. — Блин, порезался! Пойду, йод поищу!
Баралгин двинулся к выходу, в самом дверном проёме столкнувшись с Арвен. Та насторожилась под взглядом его сальных глазок и, когда тот, крякнув, оглядел её фигуру с ног до головы, машинально поправила причёску и грудь, покраснела и быстро быстро направилась прямиком к Агроному. Опустившись перед ним на колени, она заглянула в глаза профессионального бродяги и, потупив взор, спросила:
— Ты меня любишь, милый? Или тебе, как твоему предку Кызылдуру, — лишь бы с саблями скакать? Говори уже!!!
Агроном оторвался от книги, окинул девушку отсутствующим взглядом — он не слишком то обратил внимание на те слова, которые она пыталась донести до него. Похоже, он был крайне взволнован прочитанным… Только немалым усилием воли сфокусировав до того блуждавший где то взгляд, он узнал Арвен.
Внезапно какая то мысль настолько поразила его, что он судорожно вцепился в рукав платья Арвен и выпалил:
— Я хочу от тебя маленького. А может, даже двух! — Кажется, он не слишком понимал, о чём говорит.
— Бери меня замуж. Пошли скорее в сельсовет, там нас сразу распишут. Как тебе такое предложение? — Девушка подалась навстречу ему всем своим телом.
Но Агроном, кажется, уже успел прийти в себя теперь всячески пытался пойти на попятную:
— У нас кровь с разным резусом, возможно, будут проблемы, — нахмурился он, но Арвен уже не возможно было остановить.
— Это ничего. У меня есть хороший доктор — кандидат наук, и берёт недорого. Ты меня любишь милый?
— Ты чё, уши не моешь? Я ж тебе вчера два раза уже про это сказал. Ещё повторить? — К нему вернулось его обычно раздражённое состояние.
— Все вы так говорите, ага. Обними меня покрепче. Обними меня, как Сигурд — Брунгильду. Как Рабочий — Колхозницу, как…. Обними меня, как Ромео Джульетту. Помнишь, как у них было?
Агроном мучительно морщил лоб, пока его не осенила парадоксальная мысль:
— Я вот тут давеча про Каштанку читал. Хочешь, за жопу укушу?
Арвен, скрыв лёгкую досаду, сняла с шеи древний семейный амулет и протянула его Агроному:
— Ладно, забей на Джульетту. Я тебе потом почитаю… когда от старости ослепнешь! Только не вздумай теперь пойти на попятную. Моя бабка — потомственная жрица культа вуду. И мне от неё кое что досталось. Так что не советую снимать эту феньку ни днём ни ночью!!! — Арвен звонко рассмеялась. — Неплохо придумано, правда??? Это тебе не обручальное кольцо какое нибудь!!!
Арвен и Агроном обнялись, но бомж тут же отпрянул от девушки. Он смущённо потупил взор и промямлил:
— Господи, неудобно то как. Вокруг людей столько!
Постояв так ещё некоторое время, Агроном все таки принялся раздеваться, стараясь не глядеть в сторону Арвен:
— Давай, давай. Сама, сама, сама…
G
Колонне тараканов, пересекавшей замызганную кухоньку агента Смита, собравшаяся здесь непривычно большая компания весьма странных людей была, в общем то, глубоко безразлична. Не трогают — и ладно. А сидевшим за столом Пендальфу, Агроному, Фёдору, Баралгину, Гиви и Лагавасу было тем более не до того — вся компания во главе с хозяином — собственно агентом Смитом — уже порядком поднабралась.
На столе выстроилась, как на параде, целая батарея бутылок, из холодильника изредка доносилось какое то сопение и скрежет, но никто не обращал на это никакого ровно внимания.
Скромная холостяцкая закуска закончилась гораздо раньше, чем содержимое бутылок.
Одновременно за столом развивалось сразу несколько бесед — монотонный, мало разборчивый бубнёж заполонил все помещение.
Агент Смит привстал со своего стула, схряпал огрызок огурца, наколотого на вилку, и, призывая внимание окружающих, постучал её слегка погнутыми зубчиками по гранёному стакану. Разговоры моментально стихли, Смит выдержал многозначительную паузу (на самом деле он подавился огурцом) и торжественно обратился к собравшимся:
— Господа, я собрал вас сюда, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Очень скоро мы все огребем по полной программе. А ведь я вам говорил, я вас предупреждал, доведут бабы и кабаки до цугундера! — выдержав эффектную паузи, Смит подал команду: — Предъяви кольцо, Фёдор!
Фёдор пошарил по карманам, на секунду замешкался, размышляя — а стоит ли выставлять на всеобщее обозрение свою драгоценность, но тут же сжался под грозным взглядом Смита, достал кольцо и положил на край стола.
Повисла гнетущая тишина, нарушил которую совершенно неуместный возглас Баралгина:
— Значит, не врали…
Выскочка оглянулся и, заметив на себе укоризненные взгляды, принялся оправдываться:
— Ладно, всё расскажу. Пошли мы давеча в баню с шурином. Традиция у нас такая — каждый год… ну, в общем, вы в курсе. Так вот, он, кабаняра, поддаёт да поддаёт. Меня и сморило. И когда башкой об полок жахнулся, мне и привиделось, что нашлось колечко то, вот как бывает.
Пендальф вскочил из за стола и совершенно неуместным фальцетом выкрикнул:
— Короче, Склифосовский. Пока ты тут порожняки гоняешь, Саурон всем нам за эту гайку резьбу сорвёт.
Агент Смит поморщился, укоризненно поглядел на Пендальфа и тихим голосом на предельно жёсткой интонации попросил:
— В моём доме попрошу не выражаться. Повтори то же самое на нормальном русском языке.
— Я только сказал, что этот нехороший человек Саурон из за одного этого колечка хочет иметь с нами множественный половой акт в циничной и особо извращённой форме, — тут же «перевёл» старик.
Баралгин задумчиво смотрел в одну точку.
— Эвон, как всё обернулось. — Он помолчал ещё некоторое время и продолжил: — Это ж какое нам подспорье… Помните папашку то моего героициого? Да знаете вы его, он ещё начальником ГУВД был в Гондурасе. Так при нём урки не озоровали, вот так всех держал! Я теперь то мы их вообще к ногтю прижмём с мега кольцом то. Чё молчите? Может, против кто?
Агроном презрительно фыркнул и с неприкрытой досадой в голосе осадил Баралгина:
— Удивляюсь я с тебя! Колечко то, ворованное! Нельзя его нам использовать, не по честному это будет.
Впрочем, к чести того, слова Агронома его ни капли не смутили.
— Ой ой ой — только бомжей и забыли спросить!
Выпад Баралгина встрепенул даже привычно невозмутимого Лагаваса — настоящего сына Суоми. Он не торопясь поднялся со своего места (вскочил, как казалось ему самому) и отчеканил в лицо Баралгину несколько фраз:
— Это не простой бомж. Это Агроном. Сын Агро прома. Ты бы извинился.
— Агроном? Наследник Кызылдура? — Баралгин не смог скрыть удивления.
— И король Гондураса! — с нажимом на последнем слове продолжал Лагавас.
Агроном дёрнул своего «защитника» за рукав, будто усаживая обратно на скамью, и незаметно вложил тому в ладонь несколько свёрнутых в трубочку купюр:
— Сядь, Лагавас.
Баралгин порылся в кармане, достал паспорт что то сверил на первой странице и тут же нагло заявил:
— Я на фига нам король? Гондурас — республика!
Пендальф встал между двумя сынами Гондураса:
— Агроном прав. Это будет не по честному!
Баралгин постоял ещё какое то время, с неприязнью поглядывая на Агронома, скулы его ходили ходуном, но он так и не нашёлся что ответить.
Агент Смит оглядел собравшихся и подытожил:
— Если нет других предложений, кольцо надо изничтожить. Предлагаю голосовать за!!!
— Слющий, вот ны надо рызыну тянуть, да? — Это Гиви, до сих пор не подававший признаков хоть малейшей заинтересованности, вдруг подскочил со своего места и, отчаянно размахнувшись топором, со всей дури вдарил по кольцу. Ножки кухонного стола дружно подкосились, стол перевернулся, увлекая за собой всю посуду.
Стеклянный звон стал прекрасным аккомпанементом к подлетевшим почти до самого потолка и повисшим в волосах, на одежде, на лицах собравшихся бычках и кислой капусте.
Раскрыв рты, все глазели на ополоумевшего гнома. Первым очнулся агент Смит — он вилкой смахнул капусту со своих бровей и сквозь зубы принялся выговаривать порядком разошедшемуся недомерку:
— Гиви, блин, ты чего — не смотрел второго Терминатора? Такой мега дивайс нужно бросать в домну. Находится она в Мордовии. Но это всё фигня. Кстати, у нас в Матрице есть истории покруче. Про иглу смерти, например. Игла лежит в яйце, яйцо — в дятле, дятел — в зайце, а заяц — в хрустальном гробу на дереве. Я деревьев там — тьма, и все в гробах! — Смит мрачно оглядел притихшую публику. — В общем, придётся кому то из вас шкандыбать в Мордовию.
Лагавас поморщился, как от зубной боли, — обострённое чувство справедливости всегда мешало ему жить спокойно.
— Брехня это все! Начнём с того, что всякому школяру известно, что яйца обычно два, тогда почему игла только в одном? В что касается кольца — его нужно сломать. Старший приказал!
— Можит бит, ти пойдёшь к домни мордовской? — (иви презрительно покосился в сторону правдолюба, на что Баралгин моментально откликнулся:
— Знаю я эту Мордовию. Место гиблое, ни людей, ни зверей… Есть там одна дорога вдоль кладбища. Занесло меня туда как то раз ночью. Глядь — а над крестами гроб с покойничком летает. В вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина!.. — Он немного помолчал и выдвинул собственное предложение: — Может, столы накроем? Ну, пока базар вокзал?
Гиви снова вскочил на ноги — горячая кровь и застарелый геморрой никак не давали ему усидеть на месте:
— Я адын нэ пойду! Минэ завтра на ринке лавку открыват! Елфы пуст идут!
Услышав в ответ весьма смелое предположение на тему собственной сексуальной ориентации, Гиви, не долго думая, отвесил приличную плюху своему обидчику, и уже через мгновение за столом началась массовая потасовка. Мелькали руки, ноги, различные подручные и подножные предметы, сдавленные выкрики: «Ты кто такой?», «И ты кто такой?» «Я вам покажу кузькину мать».
Фёдор посчитал за благо не соваться в гущу событий, предпочитая оставаться в стороне. Он внимательно наблюдал за лежащим на полу кольцом. Периодически над его головой пролетали руки и ноги дерущихся, вот только карапуз не обращал на них никакого внимания. Губы его нервно дёргались, повторяя и повторяя внезапно появившуюся в его голове строчку:
— Колечко колечко, выйди на крылечко. Колечко колечко, выйди на крылечко.
G
Когда он снова пришёл в себя, вокруг него в живописнейших позах расположились порядком намявшие друг другу бока и рожи участники «мирных переговоров». Фёдор оглянулся вокруг — он один продолжал держаться на ногах.
— Я отнесу его, — с пионерским задором заявил он. — Я. Отнесу. Его. Я потащу кольцо в Мордовию. — Голос его звучал торжественно. Он ещё немного подумал и добавил:
— Только мне понадобятся новые кроссовки. Пендальф спихнул с себя вяло сопротивлявшегося агента Смита и, сплюнув на пол пару зубов, кивнул Фёдору:
— Вот и лады! Я покажу тебе дорогу, Фёдор. Но нам ещё понадобятся фонарик и плащ палатка. — этими словами он принялся снимать с бездыханного агента Смита парадный плащ.
Пошатываясь, поднялся с пола Агроном и, держась за левое плечо, нетвёрдым шагом подошёл к Фёдору:
— Возьмите меня с собой, я вам пригожусь. Не пожалеете. Я вас буду защищать. Проверено электроникой!
Фёдор почувствовал себя Гулливером в стране идиотов — к нему стали подваливать абсолютно все участники драки с абсолютно тупыми обоснованиями собственной незаменимости.
Лагавас, шмыгая расквашенным носом, заявил, что будет отпугивать лесных страшилищ.
Гиви предложил услуги личного дровосека. Фёдору это не понравилось — он давно неприязненно относился к всевозможным « секам».
Но круче всех оказался Баралгин, ничтоже сумня шеся заявивший:
— В детстве я был командиром бойскаутов при ГУВД Гондураса. Умею разжигать костёр с одной спички. Только спички нужны гондурасские.
Если бы Фёдор читал в детстве хоть что то, кроме «Колобка», то, оказавшись в компании с гномом дровосеком, эльфийским пугалом и тупым гондурасским животным, он обязательно захотел бы пойти к мудрому Гудвину и попросить у него немножечко мозгов. Но от излишних мучительных размышлений его избавил Сеня, со страшным грохотом повалившийся на пол из распахнувшейся настежь дверцы холодильника.
С его волос свисали жиденькие сосульки, брови и Ресницы были покрыты инеем, но сытое и довольное лицо карапуза прямо таки излучало счастье. Он отёр ошмётки сала с губ и, довольно отрыгнув за овил:
— Оле! Я тоже пойду с Фёдором. Наконец то пришедший в себя агент Смит приложил к огромной шишке на лбу так удачно подвернувшуюся пачку пельменей и недовольно просипел:
— Да куда уж без тебя. Тебя от него палкой не отгонишь. И парой палок тоже!
Внезапно он насторожённо оглядел собравшихся, сделал «страшные» глаза и, приложив палец к губам, неслышными шагами направился к двери. Замерев у дверного проёма, он выдержал секундную паузу и резко рванул ручку на себя — в кухню ввалились Чук и Гек.
Сообразив, что теперь отступать некуда, Чук решил сразу брать быка за рога.
— Э, мы тоже пойдём. Мы все равно обратной дороги не знаем!
Геку тоже пришлось проявить смекалку.
— Вам же нужны смышлёные пацаны. А мы уже школу окончили. Церковно приходскую. Вот.
Чук оглянулся на приятеля и мрачно процедил сквозь зубы:
— Ты это… не гони! У тебя же три класса и коридор.
Агент Смит отшвырнул пельмени, поднял с пола пачку полуфабрикатных котлет, все ещё надеясь отделаться небольшим синяком, и подытожил:
— Значит, девять рыл. Замётано. Чтоб никто не догадался, операцию назовём «Братва и кольцо».
Мерин Гек, которому жуть как нравились шпионские истории, аж подпрыгнул от удовольствия:
— Ништяк! В двух словах, куда пойдём?
Собравшиеся уставились на него, как на идиота, ток и не успев заметить, как агент Смит и Агроном обменялись какими то знаками.
G
Уже далеко за полночь, когда весь город спал, в доме агента Смита всё ещё горел свет. В комнатах шли сборы и приготовления. Наутро была объявлено всеобщая мобилизация, поэтому времени было в обрез. Фёдор слонялся без дела по комнате, наблюдая, как Бульба роется в своём походном вещмешке.
«Сидор» казался несоразмерно маленьким относительно извлекаемых из него один за другим девайсов непонятного происхождения и назначения. Бульба увлечённо комментировал каждый артефакт, появлявшийся из недр бездонного вещмешка:
— Вот смотри: старый джыдайский меч, Стингер его фамилия. Бери, не бойся.
Фёдор с сомнением поглядел на кусок плохо обработанной пластмассы:
— Батарейки рабочие?
Бульба несколько раз щёлкнул переключателем на рукоятке и насильно впихнул меч племяннику:
— Батарейки немного подсели. Но когда рядом Урки, у хорошего джыдая лезвие всё ещё светится синим. Я у плохого джыдая — красным. Береги себя, мой мальчик.
Следующий артефакт вызвал у него прямо таки бурю восторга.
— Вот ещё отличная штука. Бронежилетка из шкуры с жопы дракона. Лёгкая, как пёрышко, и при пожаре ты к ней не пригоришь. Одно плохо, царапается сильно. Поэтому выточишь себе деревянную лопатку!
Бульба ещё раз оглядел бронежилетку и ляпнул нечто, показавшееся Фёдору сущей нелепицей: — Шкура с жопы дракона — ты всегда заботишься о нас!
Фёдор стянул с себя кенгуруху «Just Davalli» и жутко модную кипу с надписью «Rich», чтобы примерить бронежилетку, и тут Бульба заметил на шее подростка кольцо, висящее на грязной бельевой верёвке. Старый карапуз напрягся, как подросток, наткнувшийся в Интернете на фото Памелы Андерсон, лицо его мгновенно стало пунцовым, словно ему перекрыли кислород. Он облизал пересохшие губы и просипел:
— Ох, моё козырное колечко. Дай поносить. В последний раз. Один разок, а?
С этими словами Бульба бросился на Фёдора, пытаясь сорвать кольцо.
Фёдор сделал шаг в сторону и навстречу, приседая на правое колено. Резко выпрямившись, он встретил старика хорошо поставленным прямым в голову на противоходе — в глазах Бульбы поселилась вселенская скука, и он пыльным мешком осел на пол.
Мгновением позже по его щекам в три ручья хлынули пьяные слёзы и сопли.
— Блин, допился окончательно, спаси господи, и вообще на твоём месте должен был быть я. Я тоже хочу новые кроссовки, красный галстук, саблю, барабан и щенка бульдога!
Через пару минут он успокоился и, с помощью Фёдора поднявшись с пола, принялся снова копаться в вещмешке.
— Ну что ещё могу предложить. Пистолет ТТ — он же тульский Токарев, сегодня один. Извини, очень быстро разбирают.
— А откуда все это? — Фёдор несколько раз нажал курок, прогрохотали выстрелы, осыпалось оконное стекло, в ушах поплыл неприятный звон.
— Эхо войны…
G
Две смутно различимые фигуры, разными тропинками скользнувшие прочь от дома агента Смита, не могли не слышать ночных выстрелов, но им было сейчас не до этого. Избегая освещённых перекрёстков, прижимаясь к стенам домов, где можно было оставаться в тени, они пробирались через весь город, пока наконец их маршруты не пересеклись на старом заброшенном кладбище.
Двое стояли среди освещённых только луной могильных плит и надгробий. Один из ночных «гостей» кладбища заговорил голосом агента Смита:
— Удачное место ты для стрелки выбрал, Агpoном. Слушай сюда. Не выгорит у вас дельце — твои проблемы. А вот если доберётесь до этой долбаной горы первыми, тогда забирай мою дочу и из барахлишка чего. Но! На жилплощадь не рассчитывай. Она тут не прописана. Да и всё равно тебе, бомжу, по закону прописку не получить. Так что давай. Вперёд и с песней.
Было видно, кок второй «гость», внимательно слушавший собеседника, покачал головой:
— Ты не шелести почём зря!!! Может быть, меня даже наградят. Посмертно… — Он не успел договорить, его поспешно оборвали:
— Ты тут не засиживайся. У нас ещё три таких группы заслано — все, разговор окончен, уходи первым, а я пойду кружным путём.
