Привет форуму 4u!

Пока лето еще с нами, предлагаю вашему вниманию небольшой рассказ (5 страниц), действие которого разворачивается летом в окрестностях Чу. Скажу сразу: это абсурд средней тяжести, созданный при помощи янтарного цвета хереса. Все здесь очень условно: пейзаж, климат, цвет воды и неба. С другой стороны, может быть кому-то такие ассоциации с нашей местностью покажутся знакомыми. По крайней мере, когда я в 70-х вместе с Михой собирал дыни на бесконечном поле где-то в сотне км от города, то все вокруг было именно таким… )
В общем, надеюсь на понимание и на конструктивную критику….
))

Близкие контакты второго рода

2022 год. Июль подбирается к своей середине. После полудня жизнь в городе замирает. Жизни нет, друзья, по крайней мере, до вечера, до 18.00, когда напор солнца ослабевает настолько, что высокоорганизованные млекопитающиеся начинают приходить в чувство и становятся способны принимать осмысленные решения.
Это в городе. За городом еще хуже. Земля выжжена и высушена почти до  меркурианского состояния. И только вдоль канала, ровного, как хайвэй наблюдается какое-то подобие жизни. Степная трава здесь не желтая и даже не серая, а приятно-зеленая. Высокие колючие растения группируются на берегу в причудливые марсианские композиции. Вода в канале движется быстро, она зеленовато-бурого цвета и совершенно непрозрачна. В 50 метрах от канала стоит рукотворное сооружение, типа навес. В его тени на грубо сколоченном топчане возлегает Марат, молодой человек 27 лет, черноволосый, черноусый, молчаливый и, что характерно, неженатый. Марат считает себя полным неудачником, жизнь представляется ему цепью неверно принятых решений, а будущее… будущего нет, его придумывают такие головастые парни, как Саймак, Кларк или Шекли, чьи книги Марат знает досконально и может цитировать целыми страницами. Будущее – это где-то там, а здесь только прозаическое настоящее и надо жить им. Вот небо, вот земля, на ней  плантация, 2,5 км отлично прокаленной земли, воды в канале, слава богу, хватает, арбузы и дыни оптом забирает Алипаша, урожай лука обещает быть вполне достойным, а значит надо пахать летом, чтобы отдыхать в полный рост зимой. – А что такое отдыхать? – задумчиво спрашивает сам себя Марат, – Значит ли это просто ничего не делать? Или все все-таки отдыхать – это нечто большее?
Марат переворачивается на левый бок, подпирает голову рукой и смотрит туда, где небо сливается в вечном экстазе с землей. В это время дня, в половине второго по среднеазиатскому времени, этот экстаз является полным и совершенным.
Что-то, однако, нарушает гармонию этих пространств, что-то, явно, не вписывается в при вычный пейзаж. Какая-то ересь на горизонте, между чуть приподнятым брегом канала и одиноким столетназадзасохшим карагачом. Марат не глядя снимает с гвоздя огромный полевой бинокль и подносит его к глазам.
Черт!
Не может быть!
Что за дела!?
Там на горизонте, между засохшим деревом и каналом расположилась Эйфелева башня, страшно элегантная и жутко реальная. Марат опустил бинокль, протер глаза, снова навел бинокль и снова увидел известный всему миру символ Парижа. И услышал песню. Одинокий голос, полный энтузиазма, старательно выводивший слова давно забытого гимна средневековых бродяг-вагантов:

До чего ж тоскую я
Не сказать словами
Плачьте ж милые друзья
Горькими слезами

Марат бросил бинокль на топчан, пулей вылетел на берег канала и замер. По каналу, против течения, быстро скользила темно-синяя байдарка. В ней сидел тип в белой майке и оранжевом жилете и шустро греб против течения, распевая во все горло:

Если вусмерть не упьюсь
На хмельной пирушке
Обязательно вернусь
К вам друзья-подружки

Пять мощных гребков и байдарка уткнулось в берег у ног Марата. Вагант ловко выбрался наружу, одним рывком уложил лодку на берег и, отвесив Марату символический поклон, произнес небольшой спич, который длился примерно две минуты. Ошарашенный Марат уловил далеко не все из этой изумительной речи, но главное до него дошло. Незнакомца звали  Искандер, он фанат водных путешествий и совершает очередной тур по рекам и каналам Средней Азии, он очень любит теплые страны и горячих людей и он страшно признателен Марату за то, что тот лично вышел на берег встретить его. Он, Искандер, с удовольствием принимает его (Маратово) предложение отдохнуть под его навесом и вкусить его скромной пищи, вот только сложит свою байдарку и сразу будет готов последовать за ним. В конце своей речи он сбросил с плеч небольшой симпатичный на вид рюкзачок и, совершив над байдаркой круговое движение ладонью, начал вдруг каким-то невероятным способом сворачивать лодку наподобие простыни. После чего аккуратно засунул ее в свой рюкзак, наглухо застегнул молнию, забросил рюкзак за плечи и застыл в выжидательной позе.
Марат повернулся и побрел к навесу. Краем глаза он видел тень Искандера, следовавшую за ним на расстоянии примерно 2-х метров. Марату было не по себе.
Прибыв на место, Марат указал гостю на топчан номер 2 и тот, сбросив прямо на пол свой необыкновенный рюкзак, расположился на нем со всеми удобствами, словно половину своей драгоценной жизни провел не в байдарках, а на нарах. Марат вытащил из холодной ямы корзину с овощами, взял с полки большую салатницу и принялся нарезать в нее помидоры, огурцы, перцы и лук.. Перемешал, залил постным маслом, насыпал сверху укроп и поставил салатницу на ящик, заменявший ему стол. Выложив туда же две тарелки и две вилки, он пригласил своего гостя к столу.
Искандер не заставил себя просить дважды и принялся накладывать салат в тарелку.
– Жаль, что не могу угостить вас бокалом хереса, – сказал Марат, позорно умалчивая о том, что на плантации вместо хереса он употреблял портвейн 777, – как раз вчера закончились запасы…
– Не беда, – весело ответствовал Искандер, продолжая отлавливать ложкой разноцветную смесь, – У меня как раз с собой  имеется кое-что. Да вы возьмите сами, там… в рюкзаке у меня…
Марат с опаской взял в руки рюкзак и потянул молнию.
И в самом деле, на дне обнаружилась бутылка хереса, произведенного и бутилированного, согласно этикетке, в Испании. И все… Больше там не было ничего! Вообще ничего! Никакой тебе лодки-байдарки, свернутой скатертью.
Ладно…
Марат выставил две рюмки, вскрыл вино, разлил, произнес “прост” и побыстрее выпил. Херес был удивительно хорош. И удивительно вовремя. Марат подцепил на вилку кусочек томата, закусил, достал сигареты и вопросительно взглянул на Искандера. Тот махнул рукой – Курите на здоровье… Только дым пускайте в сторону, пожалуйста…
Марат прикурил и вдруг ощутил такой кайф в душе и такую ясность в голове, что все остальное в сравнении с этим новым ощущением показалось ему совершенно неважным и не имещим никакого значения.
– А знаете, – начал он, – даже самый привычный ландшафт не гарантирует нам привычной картины мира.
Искандер с интересом взглянул на него и пробормотал что-то типа: Ну-ну, продолжайте…
– Да, – произнес Марат, продолжающий испытывать удивительную эйфорию, словно не вина выпил, а вкусил божественного нектара, – Да, возьмите хотя бы эту плантацию. Абсолютно ровная поверхность, кочки не в счет, кроме меня ни одной живой души в радиусе 30 километров, смотри направо, смотри налево и никогда ничего не увидишь. Всегда одно и тоже. Но вот пожалуйста, сегодня к нам пожаловала Эйфелева башня, – и он протянул руку к далекой точке на горизонте.
Искандер перестал поглощать салат.
– А вы что, ее видите?
– Вижу.
– Но это невозможно, она слишком далеко! В лучшем случае, вы способны заметить что там что-то есть, но что именно увидеть просто невозможно.
– Но у меня есть бинокль.
– Какой бинокль?
– Очень хороший полевой бинокль… подарок друга, – и сняв бинокль с гвоздя, он протянул его своему гостю.
Искандер принялся вертеть его в руках, приложил к глазам, навел на горизонт, присвистнул, потом посмотрел в бинокль на небо, потом на запад, на восток и, наконец, вернул его Марату со словами:
– Классная вещь… Но глаза все-таки лучше.
– Кто бы спорил… но у глаз есть предел. А бинокль усиливает зрение в десятки раз.
– Но зачем?
– Что зачем?
– Зачем нужен промежуточный предмет? Если можно просто активировать резервы зрения?
– ?
– ?
– Ладно… Может выпьем?
– Выпьем.
Марат налил, сказал прост, сделал маленький глоток и, поставив рюмку на стол, решил подъехать с другой стороны.
– Вы как-будто и не удивились совсем. Словно появление Эйфелевой башни на луковых полях самое обычное дело.
– Она вам не нравится? С ней связаны какие-то неприятные воспоминания?
– Вовсе нет. Но она нравится мне в Париже на своем традиционном месте. А здесь она появилась почти что одновременно с вами.
– И что? Продолжайте, мне становится все интереснее вас слушать.
– У нас, – веско произнес Марат и повторил, – У нас на Земле байдарки против течения не плавают. Если уж какой-нибудь любитель махать веслом по воде собирается в путешествие, то поплывет он уж всяк по течению, а не против. Это аксиома.
– Вот как?
– Да, вот так.
– Значит я кажусь вам страшно подозрительным типом?
– Еще каким.
– И что, по вашему мнению, я должен теперь делать?
– Просто говорить правду.
– А если правда преждевременна?
– Так не бывает.
– Бывает, бывает. Но мне импонирует ваша уверенность. Ладно, получите вашу правду: я – не землянин.
– А кто?
– Я  младший навигатор Объединенного флота ЭсОГэ с правом свободного поиска в этой части Млечного пути.
– Вы шутите, друг мой?
– Отнюдь. Мне вовсе не до шуток. Я уже полгода на вахте, одичал до безобразия, а тут еще присылают блиц, в котором сообщают, что сменщика не будет и я должен без отдыха мочалить второй срок.. И тут творец посылает мне вашу планету, такую симпатичную и горячую, что я просто не мог не позволить себе маленькую передышку. Мне, собственно, просто нужна маленькая терапия в виде свежей и натуральной пищи, приятной компании и задушевной беседы. Знаете, эти вахты в глубоком космосе такая морока, такая морока… не каждый выдерживает.
– Знаете, друг Искандер, я вам верю. Скажу больше, что-то в вашей ситуации кажется мне очень знакомым. Я ведь тоже сижу здесь по полгода, на этой плантации, это может показаться смешным, но это тоже космос и очень глубокий. И блицы сюда не присылают, и не приезжает никто, кроме Алипашы, который больше похож на андроида, чем на человека. Так что терапия мне нужна не меньше вашего, поэтому давайте выпьем этого прекрасного вина за незаметных и стойких плантаторов-одиночек и их самоотверженный труд!
– И за младших навигаторов, забытых всеми в глубоком космосе!
Выпив, они помолчали чуток, потом Марат достал новую сигарету и сказал:                   
– Хороший у вас рюкзак, друг Искандер… такой удобный и в то же время компактный… и вещи в него можно складывать разные…
– Только одну вещь в каждом конкретном случае.
– То есть?
– В него можно класть и из него можно вынимать только одну вещь в каждом конкретном случае. Несколько вещей за один раз он не принимает. И не выдает. Малая походная модель РП-09, не самая удобная, но у меня просто не было времени на сборы.
– А куда пропадает вещь, которую вы в него положили? Ну вот хотя бы ваша байдарка?
– Так ведь это же ретранслятор, он все отправляет прямиком в УСО.
– Пардон?
– Ах да, надо ж расшифровать… УСО – это универсальный склад объектов. Место такое, знаете ли, универсальное, куда можно складывать всякое-разное и забирать, когда что-то понадобится… – и Искандер прорисовал в воздухе неопределенную синусоиду.
– Вы это серьезно? Вы  хотите сказать, что из вашего рюкзака можно достать какую-нибудь вещь, даже если он пустой?
– Не какую-нибудь, а любую…. Исключая антиматерию и СЗП… ах да, СЗП – это список запрещенных предметов, включенный в 3-е издание Малого каталога персональных желаний.
– Не верю!
– Что?
– Простите уважаемый Искандер, но я не верю, что из пустого рюкзака можно достать что-то еще, кроме пустоты.
– Хотите  получить вторую бутылку хереса?
– Нет… это потом… а гитару слабо достать?
– Гитару? А, струнный музыкальный инструмент чуть меньше контрабаса и чуть больше скрипки… пожалуйста… открывайте рюкзак.
Марат протянул руку и расстегнул молнию. Из рюкзака показался черный гриф. Марат ахнул, осторожно взялся за гриф левой рукой и потянул. Невероятно, но из небольшого рюкзака он достал настоящую гитару, намного превосходящую рюкзак по размерам. Марат пристроил инструмент на коленке, взял Ам и обнаружил, что она отлично настроена и звучит потрясающе.
– Споем, друг Искандер?
– Споем.
И из под навеса рванулся в раскаленное небо мажорный аккорд и два голоса немного невпопад но с большим энтузиазмом грянули гимн вагантов

Во французской стороне
На другой планете
Предстоит учиться мне
В университете